Моя ночь(рассказ)

Но если ты опоздаешь хотя бы на миг,
Стёкла треснут как лёд и на пол упадёт
Снежно-белый старик
И камень в когтях станет серым свинцом,
И ты рухнешь бессильно, разбив свои крылья
Рядом с мёртвым лицом…
Наутилус Помпилиус «Летучая мышь» (альб. «Чужая земля»)
Прошла уже целая неделя с тех пор как моя жизнь очень сильно изменилась…
Уже целую неделю я каждую ночь схожу с ума, прячусь под одеяло, как прячется в свою норку загнанный зверь. Я ненавижу себя такой, но ничего не могу с собой поделать. Мои руки потеют, и сердце начинает биться так сильно и быстро, что меня начинает лихорадить. А ведь ещё неделю назад я была абсолютно счастливым человеком, ну или почти счастливым. У меня была интересная работа, я придумывала сценарии клипов и рекламных роликов. Да, я жила одна в пустой обустроенной квартире в центре города, но у меня очень много друзей и я редко бывала в полном одиночестве. У меня и сейчас всё это есть, но я не могу ничего с собой поделать, как будто я этого не заслужила, как будто бы я даже не заслужила жить и дышать одним воздухом со всеми этими людьми. Теперь я себя чувствую одинокой всё время, даже в окружении толпы людей, даже в окружении моих друзей. Я очень сильно изменилась, моя жизнь раскололась на две половины, теперь и тогда. Тогда я была жизнерадостным человеком, я не спешила жить, я знала, что у меня ещё всё впереди, и любовь, и семья, и, может быть даже, слава. Теперь я понимаю, как всё это глупо, теперь у меня впереди дыра, чёрная, пустая, доводящая меня до безумства, бесконечных истерик и слёз, которые теперь льются всё время непроизвольно, как будто у меня внутри сломался какой-то кран, удерживающий эту солёную горьковатую воду. Раньше я любила слушать музыку на полную громкость, что-нибудь тяжёлое, типа Merlin Manson или Off Spring, иногда задумчивое и философское Сплин, Наутилус, Portishead, Depech Mode. Теперь не могу, я не слышу музыку, я слышу крик, как тогда, как в ту ночь.
Я не могу спать, потому, что я всё время слышу крик, я уже не знаю, слышу я его по-настоящему или мне это только кажется, но как только я ложусь спать, мне кажется, что всё начинается сначала, как тогда. И теперь я понимаю, что этот кошмар для меня не кончится никогда. Никогда не думала, что мне удастся испытать то же самое, что испытывает убийца, сидящий в карцере перед смертной казнью. Это такое ощущение, когда ты всё время находишься как бы наедине со своими мыслями, пытаешься от них убежать, но они всё время с тобой и лишь усмехаются над твоими бессмысленными попытками. Я пробовала напиваться до бессознательности, была противна самой себе, блюющей в унитаз, и почти уже забывала об этом, но вместо бессмысленных образов в моей памяти новь всплывала эта ночь, как приговор, как высшая мера наказания, я начинала реветь, бросаться на стены, бить посуду, зеркала, но ничего не помогало. Да, я отключила телефон, поэтому меня никто не может теперь достать, потому что к двери я тоже не подхожу. Я уже два дня ничего не ела, а пью я теперь только кофе, чтобы не спать. Сигаретный дым стоит у меня в квартире, как туман. Я обнаружила, что, когда много куришь, не так хочется что-нибудь крушить - успокаивает. Да, я раньше никогда не обращала внимания на небо, а ведь оно всё время такое серое и нависает над городом так, как будто хочет раздавить своей массой всё вокруг, поглотить в себя весь мир, не оставив ни одного белого или чёрного пятнышка, смешать всё в одну грязную серую массу…
Я думаю, что вы всё-таки имеете право знать причину.
Ровно неделю назад я легла спать очень поздно, впрочем, как и всегда, я ведь сова…
«Я иду по огромному зелёному лугу, вокруг меня много животных и птиц, мне тепло и уютно, солнце светит ярко, но совсем не слепит глаза, даже если на него долго смотреть. Я замечаю какое-то яркое пятно, которое блестит и переливается в солнечных лучах. Это оказывается осколком зеркала. Я смотрюсь в него и…вдруг душераздирающий крик, от которого я просыпаюсь». Боже, такой хороший сон был, и тут вдруг всё так нехорошо оборвалось. Надо будет утром посмотреть в соннике, что бы это значило? - мелькнуло у меня в голове, прежде чем я услышала женский вопль на этот раз уже наяву и моё сердце ещё раз оборвалось. От неожиданности меня бросило в холодный пот и всё тело как будто онемело. Я встала и посмотрела в окно. Было очень плохо видно, но я смогла разглядеть три мужских фигуры, которые что-то выкрикивали в адрес четвёртой, женской, пытающейся от них скрыться в подъезде. Потом я увидела, как один из этих подонков сильно схватил её за волосы так, что она от неожиданности упала назад. Мне стало жутко, и я побежала звонить в милицию. По телефону мне сказали, что машина уже выехала. Прошло уже около 15-ти минут, а ментов всё ещё не было. Я боялась смотреть в окно, но преодолела свой страх: ублюдки продолжали избивать девушку и я уже могла отчётливо слышать крики о помощи. Я больше не могла этого выносить. Я быстро оделась. Вот я уже стою перед зеркалом в дублёнке и ботинках. Первое, о чём я подумала, был нож, надо взять нож, - стучало у меня в голове. Я вышла на площадку и стала барабанить во все двери, но никто не открывал. Несколько раз я даже слышала, как люди подкрадывались к двери и стояли там, пока я не спускалась на другой этаж. Что же делать? Что делать? – это единственное, что я могла подумать в тот момент. Меня сковал страх. Я понимала, что должна чем-то помочь и что был только один способ это сделать, постараться их спугнуть. Но дальше второго этажа я не могла спуститься, мне мешал мерзкий липкий страх и уже тогда, слыша эти вопли, я пыталась себя оправдать, обмануть себя. Я молилась о том, чтобы это прекратилось, возвращаясь в свою квартиру и накрывая голову подушкой. И это действительно прекратилось. Сначала приехала милиция, я слышала сирены, потом всё стихло и я уснула.
На следующий день я вышла, чтобы купить хлеба и минеральной воды. Я уже практически забыла о том, что было ночью, мне даже показалось, что всё это мне приснилось, но тут я услышала разговор дворников во дворе:
- Надо же, что творится, жить-то как стало страшно. А я своей Катьке всё время говорю: нечего по ночам шляться. А то вот ведь как бывает. Я слышала, говорят, хорошая девочка была, не то, что наши местные шалавы. Мать-то как убивалась. Её на следующей машине и увезли. Отец весь белый как мел стоял, ничего не сказал, только и шептал себе под нос: «Девочка моя, девочка…» Говорят, 14 ножевых ранений у неё обнаружили, да ещё и снасильничали, сволочи.
- Так этих-то хоть нашли?
- Говорят, одного поймали, так он наркоманом оказался конченным.
- А сколько ей было-то?
- Да совсем ребёнок ещё, на вид лет пятнадцать, не больше.
- Горе-то какое.
- И не говори…
Дальше я не слушала, да мне и этого было достаточно.
В магазин я не пошла. Я всё прокручивала в памяти эту ночь и представляла, что было бы, если бы я всё-таки спустилась вниз и хотя бы попыталась ей помочь. Боже, ведь теперь её смерть на моей совести. Я так опасаюсь за свою шкуру, а ведь у меня нет родителей и моя смерть не причинила бы столько горя моим близким. У меня даже собаки нет, которая бы по мне тосковала. Зачем я живу, если не могу сделать ни одного решительного поступка в своей жизни, если я не могу ничего изменить?!
На меня навалилось огромное чувство вины, которое я ощущаю и сейчас. Я с ним живу вот уже целую неделю, и больше не могу выносить этот кошмар. Это сложно объяснить, и то, что я сейчас пишу лишь верхушка того айсберга, который на меня свалился. Мне страшно, но это ничего. Этот страх ничто по сравнению с тем чувством вины и отвращения к самой себе. Я никому об этом не рассказывала. Поэтому я оставляю эту записку на ваш суд, на суд тех, кто её прочитает.
19 февраля 2000 г.

Я лежу в ванной, полной моей крови, крови из моих распоротых вен. Мне теперь действительно стало легче. Наверное, я сделала правильный выбор…я уже не чувствую боли физической, осталась только боль душевная, но и она уже отступает.
Здесь кто-то есть. И я чувствую, что это за мной. Я оборачиваюсь и вижу незнакомого мне человека, который говорит очень знакомым мне голосом: «Теперь ты можешь не бояться. Это была не твоя вина». И я просыпаюсь, теперь я чувствую, что, наконец, я проснулась и что всё, что было прежде – это всего лишь дурной кошмарной сон. И мне плевать, жива я или мертва. Теперь я точно не сплю. Теперь всё кончилось и я, наконец, проснулась…